Сегодня, 11 февраля, отмечается Международный день женщин и девочек в науке. Этот праздник был введен Генеральной Ассамблеей ООН как напоминание, что женщины и девочки играют важную роль в научном и технологическом сообществе и что их участие должно быть расширено. В честь этого мы поговорили с четырьмя белорусками, которые работали как в Беларуси, так и за ее пределами, и спросили про науку и гендерные стереотипы.
Татьяна Купрейчик работает в Германии — в Дюссельдорфе. Ее работа находится на стыке биофизики и структурной биохимии.
— Проект, которым я занимаюсь сейчас, связан с амилином — это пептидный гормон, который производится вместе с инсулином в бета-клетках поджелудочной железы, есть в любом здоровом организме и выполняет свои физиологические функции, — поясняет она. — При определенных условиях изначально неструктурированные молекулы амилина собираются в агрегаты. Эти агрегаты называются амилоид-фибриллами, это не просто склеенная куча молекул, но строго организованные молекулярные структуры, которые связаны с диабетом второго типа.
Также сам феномен образования амилоидных фибрилл связан с нейродегенеративными болезнями, например такими, как болезни Альцгеймера и Паркинсона. В мозге в случае патологии образуются фибриллы из других пептидов. Эти агрегаты не безобидны, они нам вредят. Они токсичны для клеток, что приводит к их отмиранию и дисфункции органа, в котором они образовались.
Но для того, чтобы с чем-то бороться, нужно понимать, как это что-то выглядит. В нашем случае — каким образом эти небольшие пептиды организуются в такие большие и стабильные структуры. Мы поставили задачу на атомарном уровне разобраться, как организованы эти молекулы внутри фибриллы. В 2020 г. нам, к счастью, удалось достичь некоторых успехов, мы смогли опубликовать первую структуру и теперь знаем, как молекулы расположены относительно друг друга и, в том числе, какие силы их держат. Это поможет нам лучше понять, как бороться с их нежелательными проявлениями.
Путь Татьяны к науке не был прямым. Как и у многих тинейджеров, у нее было лишь смутное понимание, что надо где-то учиться — вот только где.
— Меня интересовали физика и математика, поэтому я отправилась на физфак БГУ, — продолжает девушка. — Четкого плана не было даже к концу учебы, но в Беларуси я, к сожалению, не хотела становиться ученым.
В то время я получила стипендию на полгода обучения в Бохуме, Германия. Там я делала свою дипломную практику и увидела, как работают немецкие коллеги. Я вдохновилась этим и поняла, насколько же здесь доступны ресурсы и сколько интересных вещей с их помощью можно сделать. Ни в коем случае не хочу умалять достоинства белорусских ученых, они работают в сложных условиях и делают достойные вещи, но в плане ресурсов, масштабов, международных коопераций это был совершенно другой уровень.
После возвращения с дипломной практики Татьяна защитила диплом на кафедре биофизики физфака и… благополучно попрощалась с наукой на 3,5 года. В это время она занималась танцами — это была ее работа, которая не только приносила девушке больше удовольствия, чем физика, но и, хоть это и звучит несколько иронично, больший доход.
— Тем не менее вдохновение времен дипломной практики все же осталось внутри, поэтому в 2015 году я приняла решение вернуться в науку в Германии. Хотя «вернуться» — звучит громко. С интеллектуальной деятельностью происходит то же, что и с физическими тренировками: если ты лежишь на диване четыре года, ты не пробежишь марафон на следующий день. Поэтому перед PhD, своим исследованием с последующим написанием диссертации (чем я сейчас занимаюсь) мне пришлось сделать еще одну мастерскую программу.
Татьяна говорит, что поначалу относилась к науке как к очередной работе, но со временем наука «влюбила» ее в себя.
— То, что мы делаем, даже если не завтра, то через годы принесет пользу человечеству. Может, это радужно, но я считаю, что именно так нужно себя мотивировать. По местным меркам у ученых зарплаты не самые большие, но достойные, — говорит она. — Я могу говорить лишь со стороны, но мне кажется, что белорусским ученым быть тяжело, я сознательно отказалась от этого. Но хочу отметить, что, как бы ни страдала сфера естественных наук в Беларуси от нехватки ресурсов, тем не менее, фундаментальные знания нам преподавали достойно, и в некоторых моментах мои немецкие коллеги хуже подготовлены, особенно в математике.
А вот быть белоруской в зарубежной фирме не очень сложно, мы все тут уже преодолели некие барьеры, чтобы оказаться на своих местах. Какие-то трудности естественны. Думаю, для нас это рост, тогда как для родившихся в Германии трудности могут стать неожиданностью. Просто после прохождения нескольких кругов бюрократии и посольств, ведомств по делам иностранцев многие факторы, которые коллегами воспринимаются как стресс, нам кажутся детскими неприятностями.
Татьяна считает, что ей посчастливилось работать в институте, где гендерный вопрос «нейтрален».
— Так как перевес должностей в мужскую сторону все еще существует, есть организации, которые с этим борются — но не за женскую квоту, а за нейтральное рассмотрение. Так сложилось исторически: современной науке нужно какое-то время, чтобы отступить от пережитков этих лет. Нужно время, а также труд женского комьюнити. Что касается меня, то я пришла из физики в институт, где много биологов и биохимиков, и все популярные стереотипы о том, что девочки хуже знают математику, меня не коснулись, я из мира физики и легко могу парировать.
А если говорить о стереотипах в целом, то люди, которые знают, что я из Беларуси, считают, что я должна уметь легко пить водку.
Юлия Сандомирская руководит научной группой в лабораториях Intel в Мюнхене (Германия). Она трудится в области искусственного интеллекта и робототехники на пересечении с нейробиологией. Как говорит Юлия, ее группа использует математические модели процессов восприятия и управления движением в биологических системах для создания новых алгоритмов управления автономными системами (некоторые ее выступления на эту тему можно послушать по ссылке).
— Мои родители — физики, поэтому наука окружала меня с детства. Решение изучать физику пришло после дополнительных занятий в рамках подготовки к республиканской олимпиаде, а в область нейробиологии и робототехники я пришла в аспирантуре, в тот момент я уже была в Германии, — рассказывает Юлия. — Радость в работе мне приносит все: постоянное познание нового и расширение понимания и биологических когнитивных процессов, и технических решений, общение с умнейшими и интереснейшими людьми планеты, выступления на конференциях, семинарах, лекциях, работа со студентами и коллегами, сотрудничество, споры, дебаты, поездки по всему миру, возможность внести свой вклад в развитие технологий будущего.
Все группы, институты и фирмы, где я работала и работаю сейчас, международные, с сотрудниками из разных уголков планеты. Белорусов и других выходцев из бывшего СССР и восточной Европы уважают, а наше физматобразование ценится. Сложно становится только тогда, когда претендуешь на «бюрократические» позиции, где важно идеальное владение языком. В этих случаях иногда отдается предпочтение гражданам страны.
На «мужскую» и «женскую» наука, конечно, не делится. Наблюдается только тенденция уменьшения количества женщин при движении к более высоким должностям. Так, женщин-профессоров в Германии или Швейцарии меньшинство, даже в таких традиционно «женских» дисциплинах, как биология или психология. А из 100 самых успешных руководителей компаний в мире только 4 — женщины.
Я сталкивалась с явной дискриминацией всего пару раз. Впервые — на третьем курсе физфака при выборе темы курсовой работы. При посещении сотрудник Академии наук, когда я вызвалась на его тему, тут же спросил: «Кто-то еще?». Работа была очень техническая, поэтому он и взял первого парня, который отозвался. Парень оказался троечником, и сотрудник мне позже перезвонил, сказал, что нашел подходящую для меня тему — менее техническую, более биологическую: измерения в растворах, где нужна женская аккуратность и умение тщательно мыть пробирки. Это был, пожалуй, самый вопиющий случай стереотипов в действии, ведь я очень нетерпелива при мытье пробирок. Но на Западе такого я не встречала, там разделение не так явно, и с ним активно борются.
Ольга Скулович — студентка докторантуры (PhD) Колумбийского университета в Нью-Йорке. Она занимается исследованиями в области Environmental Engineering, что можно перевести как «инженерия окружающей среды».
— Прямо сейчас я работаю над тремя разными проектами: первый связан с машинным обучением для обработки спутниковых климатических данных, второй — с методами выявления причинно-следственной связи на основе климатических данных, и третий — с ассимиляцией спутниковых данных в климатических моделях. Над большинством проектов я работаю не одна, а в составе группы.
Это довольно интересная область, в техническом смысле можно выучить много передовых методов (например, в машинном обучении). А в плане предмета изучения я хотела делать PhD в чем-то, что приносит пользу людям, и даже пробовала поступать на что-то, связанное с обработкой данных в медицине. Но так как академические круги довольно инертны, пришлось продолжать то, в чем у меня уже был опыт, а именно в экологии.
Ольга утверждает, что сейчас даже если планируешь работать в индустрии, желательно быть доктором наук. Причем профессора в университете редко занимаются исследовательской деятельностью в большом объеме — слишком много административной и учебной нагрузки.
— Так что я еще не уверена, кем хочу стать, как бы забавно это ни звучало, — шутит она. — Вообще в науке, конечно, интересно, потому что узнаешь новое, учишься новому. Много свободы в том, что и как делать.
По словам Ольги, быть белоруской в Нью-Йорке довольно просто: в этом мультикультурном городе никто особо не обращает внимания, кто ты и откуда. Хотя в связи с последними событиями в Беларуси знакомые Ольги стали задавать вопросы по поводу обстановки и спрашивать, как там ее родители и близкие.
— С гендерными стереотипами я тоже не сталкивалась, здесь с этим строго, и за любой намек на харассмент могут серьезно наказать, — продолжает она. — Науку на мужскую и женскую тоже не делят, в моей области нет перевеса ни в одну сторону. Единственное, что в Америке довольно необычно делать PhD, когда тебе далеко за 30 и есть дети. Я тут по возрасту и семейному статусу значительно ближе к своему научному руководителю, чем к другим студентам. Но это не вызывает какой-то стигматизации, а наоборот, люди впечатляются, мол, «вот я сам с собой с трудом справляюсь, а у тебя тут семья, дети, и ты еще как-то умудряешься делать PhD».
Биолог, доктор наук Александра Володина живет в Израиле. Она с детства хотела быть врачом, но в какой-то момент поняла, что не уверена в своих силах на поступление в мединститут.
Одно время она сомневалась, идти ей на биофак или в экологический институт имени Сахарова, но в итоге решила поступить на биофак БГУ.
— Курсовые и дипломные работы я сделала в РНПЦ детской онкологии и гематологии, а после переехала в Израиль. Здесь, в Хайфе, я сделала вторую и третью степени, то есть защитила докторскую, PhD, — поясняет Александра. — Я два года работаю в компании NovaCure, мы занимаемся разработкой совершенно нового метода лечения агрессивных форм рака с помощью электрических полей. Это очень интересно, у нас уже есть разрешение на лечение таких видов рака, как, например, глиобластома.
В Беларуси я работала год в пульмонологическом диспансере в Новинках. Там биологической науки не было совсем, и сама обстановка очень удручающая. Вообще, я очень хотела работать в РНПЦ детской онкологии и гематологии в Боровлянах, потому что даже 12 лет назад там были очень прогрессивные методики и исследования, они спонсировались в основном Западом и Америкой.
На вопрос, не чувствует ли она себя чужой, Александра отвечает, что «Израиль вообще страна эмигрантов» и здесь всем все равно, откуда именно она приехала.
— Правда, некоторые содрогнулись летом от событий в Минске и спрашивали, как там моя мама, — добавляет она. — На зарплате никак не сказывается место происхождения, наоборот, то, что я за 10 лет в стране получила образование и сразу нашла работу, говорит о моих способностях (пусть не очень скромно, но правдиво).
Биология более женская отрасль, хотя надо сказать, что мужчин-профессоров в академии больше. Проблема не в делении на женское-мужское, а в том, что биологов много, и поэтому зарплаты везде не сильно высокие.
Мне нравится быть ученым, эта специальность — образ жизни, постоянно учишься новому. Каждый день что-то исследуешь. К тому же это учит не сдаваться и искать ответы на вопросы. Опыты часто не получаются, теории не оправдываются и надо идти вперед, искать другие подходы.
